Об убийстве Магомеда Евлоева, нынешней ситуации в Ингушетии и минусах ее возможного объединения с Чечней в интервью "Газете.Ru" и "Кавказскому узлу" рассказал бывший президент кавказской республики Руслан Аушев.

Роман Баданин: – Следствие по факту гибели Магомеда Евлоева объявлено законченным. Сказано, что это было убийство по неосторожности в результате борьбы в милицейской машине, выстрел был случайным. Вы в это верите?

– Я думал, что уже в день убийства министр внутренних дел и все должностные лица, которые сидели в машинах, будут отстранены от исполнения своих обязанностей, а вечером тот, кто стрелял, будет задержан или арестован по решению суда и с ним начнут вести следственные действия.

Сколько времени прошло, а ничего этого не сделано.

Самый главный вопрос касается неосторожного обращения с оружием: что это за «случайная» стрельба в висок? Это значит, милиционер приставил Евлоеву пистолет к виску? Сотрудники МВД так должны действовать, тем более в машине?

Я не утверждаю, что он специально выстрелил. Это надо быть вообще полностью отмороженным, чтобы прямо у себя в машине застрелить. Если бы хотели убить, могли бы куда-нибудь отвезти и сделать это, как принято говорить, «при попытке к бегству».

Григорий Шведов: – Правозащитник Магомед Муцольгов сказал, что для обеспечения независимого расследования надо было временно отстранить от исполнения своих обязанностей главу МВД Медова и президента Мурата Зязикова.

– Да, следовало отстранить всех прямых начальников того человека, который нажимал на спусковой крючок. И всех допросить: кто летел в самолете, что за там разговоры были, проверить все СМС-сообщения, телефонные звонки.

Зязикова все-таки отстранить нельзя. Давайте не будем шутить с должностью президента. Пусть следствие разбирается. Может, он и сказал, как у нас обычно чиновники говорят, «разберитесь с ним». А ретивые подчиненные так разбираются, что потом тошно всем.

Р. Б.: – А народ в Ингушетии верит в итоги следствия?

– Меня удивили родственники Евлоева. Самая большая фамилия в Ингушетии – пойдите, встаньте около прокуратуры, около МВД и требуйте расследования. Ведь это вызывающее преступление произошло с вашим братом. Нравится он вам, нет, но нельзя же допускать, чтобы такие вещи делали органы власти.

Р. Б.: – Но митинг был разогнан…

– С митингом – это другой вопрос, разобраться должны были родственники Евлоева. Придти к министру, сказать: как это понимать? Придти в прокуратуру, следственный комитет, сказать: силовые органы убили ни в чем не повинного человека.

Г. Ш.: – Вы не о кровной мести?

– Я не буду призывать к кровной мести. Тем более, Евлоевы уже ее сами объявили, насколько я понимаю.

Р. Б.: – Если следствие закончено, значит, Медов и Зязиков уже не понесут ответственности?

– Cуд еще будет… Будут доказывать. Это задача общественности, родственников. Я не знаю решения суда, но по тому, как все сделано, вижу, что большая часть должностных лиц выводится из-под ответственности.

Р. Б.: – Суд будет справедливым?

– У нас нет справедливого суда. Я в сегодняшнюю судебную систему не верю.

Г. Ш.: – Вы как-то говорили об эффективности шариатских судов. Такой суд решил бы дело Евлоева?

– Сейчас нет: кровная месть уже объявлена. Теперь Медовы должны идти и примиряться. Но Евлоевы не хотят примирения.

Р. Б.: – В Ингушетии каждый день кто-то нападает на сотрудников правоохранительных органов, представителей властей. Это фундаменталистское подполье или кровники, родственники тех, с кем власти обошлись плохо?

– Все вместе. Это элементы гражданской войны. Есть власть. Есть боевики. Есть братья тех, кого силовики куда-то утащили.

Г. Ш.: – В августе прошлого года в Ингушетию ввели войска. Ситуация стала хуже?

– Что дает наличие федеральных сил? Помните нападение на Ингушетию в 2004-м? Сколько сил там было – и что толку? С базы не вышли. Полк мотострелковый стоял, полк Внутренних войск, ФСБ, целая дивизия во Владикавказе. Хоть один дернулся? Ни один. Какой от них толк, кроме того, что они стоят там и дразнят население!

А что прикомандированные? Это же вообще маразм: прикомандированных военных понаслали отовсюду по линии МВД. С одной идеей – заработать – приезжают офицеры в Ингушетию на три месяца. Зачем ему эта Ингушетия нужна? У него дома жена, ребенок. Он думает: здесь можно где-нибудь заработать. Ему дают командировочные, боевые – это плюс, на посту хапнуть – второй плюс, и живым остаться – это третий плюс. И еще благополучно уехать.

Р. Б.: – Президент Ингушетии сегодня Мурат Зязиков…

– Cразу скажу: обсуждать президента не буду. Это не по-мужски…

Р. Б.: – СМИ сообщают, будто он написал заявление об отставке…

– Cлышал эту ерунду. Если он написал, тогда почему сидит? Должен был собрать свои вещи и уехать. Это кто-то выдает желаемое за действительность.

Г. Ш.: – Вас просят вернуться в президенты?

– Просят, и даже собрали подписи. Я спокойно к этому отнесся. Вот, например, к вам приходят ингуши и говорят: «Надо, чтобы Аушев вернулся, ты подпишешься?» Человек, конечно, подписывается. И, представьте, я вдруг объявляю: «А пошли вы все к черту, я не хочу». Скажут: Руслан нас бросил. Ведь от любви до ненависти – один шаг.

Р. Б.: – А в Москве кто-нибудь просит?

– Власти? Нет. Никто на это не пойдет. Об этом и говорить никто не собирается, хоть миллион подписей собери. Разве мы не видим, для чего вертикаль власти создавалась и какие люди там нужны сегодня?

Р. Б.: – Какие?

– Послушные, у которых всегда мнение с начальством совпадает. Оно скажет «а», и подчинённые должны «а» говорить.

Р. Б.: – У Зязикова мнение совпадает с Москвой?

– Да, именно поэтому в Ингушетии бардак такой.

Вы помните, я был против войны в Чечне? Мне даже Черномырдин говорил: «Ты почему не подписал?» (В 1994 году было подписано обращение лидеров Северного Кавказа «О наведении конституционного порядка» в Чеченской республике – «Газета.Ru».) Я говорю: «Это война». Он говорит: «Не война». А я: «Война, Виктор Степанович. И вы не знаете последствий». Вот с 1994 года все и продолжается там до сих пор. Все подписали – я не подписал. И сейчас не подписал бы.

Р. Б.: – Вероятность замены Зязикова велика?

– Пока ингуши будут говорить «Долой Зязикова!», его не поменяют никогда. Федеральный центр сегодня такой, что под давлением ничего делать не будет. Неужели не знают ни Медведев, ни органы власти, что там происходит? Да знают они, даже больше, чем все вместе взятые ингуши. Другое удивляет: почему нельзя разобраться, что происходит в Ингушетии?

Г. Ш.: – А если вам все-таки предложат в том или ином качестве навести на родине порядок, согласитесь?

– На определенных условиях: я иду на оговоренный срок и возьму полномочия, которые нужны для наведения порядка.

Р. Б.: – Где вы сейчас живёте?

– В Москве.

Г. Ш.: – Правозащитники говорят об особой роли в событиях в Ингушетии федеральных силовиков, особых отделов при МВД…

– Возможно. Но для чего тогда нужны местные органы власти?

Г. Ш.: – Чтобы не мешать федералам?

– В этом и задача. Есть прокуратура, есть ФСБ, есть президент, парламент. Разве не могут сказать: у нас есть свое МВД, своя ФСБ, мы тут сами разберемся? Если нужна помощь, мы попросим помощи. А приезжать, залетать к нам в масках наводить порядок откуда-то из Чечни, из Ставрополья, из Москвы не надо.

Г. Ш.: – Может, для этого Зязиков и нужен?

– Как я подозреваю, есть задача объединения Ингушетии с Чечней. Это вопрос номер один.

Р. Б.: – Какую роль в объединении может играть запугивание населения?

– Объявят в республике чрезвычайное положение, назначат главу администрации, все перейдет в его управление. ЧП подержат год-два, потом республики объединят.

Есть политический замысел: не будет слова «Чечня», не будет слова «Ингушетия» – они уйдут вместе с ассоциациями. Назовут какой-нибудь республикой «Вайнахский край».

Уйдут вопросы взаимоотношений Ингушетии с Осетией, Чечни с Дагестаном. И все – разделяй и властвуй. Все будут спорить, почему назначили чеченца министром, а не ингуша, почему ингуша, а не чеченца, пошло-поехало, там разбирайтесь, кувыркайтесь, сколько можете.

Г. Ш.: – Насколько реально объединение?

– 70 на 30. Такие планы есть. Ведь существуют же планы сократить регионы РФ. В результате этих сокращений должно остаться 8 республик, насколько я знаю. Такие, как Тува, Якутия, Башкирия, Татарстан, Дагестан, объединенная Ингушетия и Чечня, Осетия и Кабарда. Вот и все, остальные должны объединиться.

Р. Б.: – Уберут ли Рамзана Кадырова при таком объединении?

– Не знаю.

Г. Ш.: – А в вероятность объединения двух Осетий вы верите?

– Верю. Но признание независимости Абхазии и Южной Осетии считаю ошибкой. РФ получила еще две «горячие точки». Какие они независимые? Теракты были в Южной Осетии? Были – погибли миротворцы. В Абхазии были теракты после войны? Да. Кто будет этим всем заниматься? Опять Россия.